Дорогие друзья...
Кому я чего обещала - простите, ничего я не смогла. Я болело. Лежало на даче с отеком мозга менингитом ухом глазом и прочими частями. По утрам я ела шесть таблеток и больше почти ничего, потому как на даче выключили свет. А потом и воду. Когда у меня отек челюстно-лицевой сустав и перестал закрываться рот, я не смогла уже есть и вовсе. Только три таблетки в обед и три перед сном. Но терпела. А потом уже перестала и вставать, потому что бешено кружилась голова, просто невозможно было стоять, нечто ходить куда-то. (Вообще, как мы доехали до дачи, я так и не могу понять, чудом каким-то). Но молчать больше сил не было и я обратилась за советом к врачу. Совет циничной матери был на удивление здрав: "Разумеется, у тебя кружится голова. Вестибулярный аппарат где то ли в ухе, то ли рядом с ухом..." (Обычно ее советы относительно моих болезней сводятся к "Выпей сухого красного вина, детка. Ну или полусладкого..."). Как-то вечером мой сын добыл где-то две огенные вареные кукурузины в целлофановом кульке и принес мне. Я завернула их в наволочку, положила под голову и уснула блаженным сном, наплевав на запрет врача греть ухо. А следующим утром меня нашла соседка Надя и принесла нам горячей воды в чайнике и пять теплых блинов. Мы съели их с тухлой икрой из бомбажной банки (она стухла в холодильнике без электричества).
Теперь мне лучше.
Еще ранним утром я приехала домой и искупалась, наплевав на совет врача не мочить и не мыть голову. Кроме того, я накрутила волосы и скоро стану совсем красотка. Для полноты иллюзии мне нужно выкраситься в рыжий цвет, потому что я и так все время лежу и белое платье у меня есть. читать дальшеА циничная мать между тем сидит на даче с моим маленьким ангелочком и варит разные разносолы на новенькой газовой плите (которую я, между прочим, сегодня собирала под проливным дождем, пока циничная мать в розовой фланелевой ночной рубашке и резиновых сапогах зевала рядом и говорила, что под крышкой багажника на меня совсем не должно капать).
На даче мы читали Хармса. Васечка хохотал и катался по полу. А когда темнело, он заставлял меня читать на улице, потому что там светлее (да-да, под проливным дождем!). И я подумала, что некоторые (наиболее удачные и дорогие мне) ходы слова (а может, и мысли) в совсем ранних стихах ДВ - совсем хармсовские. И это очень хорошо.