плакала весь вчерашний день ровнехонько. И все сегодняшнее утро.
И намерена плакать и дальше, и невыносимо злюсь при любых попытках эти слезы остановить.
И очень благодарна (но от этого только громче плачу) за любые попытки взаимодействовать со мной вместе со всеми реками слез.
Читать не могу, писать не могу, переводить не могу, но могу редактировать. Простая техническая работа, механическая почти.
*
Меня спросили, кто я. Мой ответ был довольно длинным, я объяснил, что все мое творчество – ответ на этот вопрос, или, скорее, поиск ответа на него. Если бы я знал ответ, если бы существовал готовый ответ, творчество было бы излишне, что-то писать не имело бы смысла и ... Но что-то во мне не согласно с таким ответом, я думал, что можно было бы ответить и по-другому. Я мог бы сказать, что представление задавшего этот вопрос обо мне иллюзорно, что само „я” есть что-то иллюзорное. И если подлежащее – иллюзия, то и сказуемое не может быть чем-то иным. Мог бы и сказать, что мне не нравится отвечать на подобные вопросы, что вопрос „Кто вы?” пахнет анкетой, а у слов „анкета” и „инквизиция” тот же самый корень и такое этимологическое родство имело не маловажное значение в государстве, где мы недавно жили. Мог бы и вынуть из сумки дудку и дуть в нее. Она в самом деле не совсем дудка, а свисток от сломанного пластикового игрушечного корабля. Она свистит на двух нотах – в терцию, как ку-ку кукушки, если в нее дуть. Ку-ку. Витгенштейн, возможно, не думал «ку-ку», не думал о кукушке. Но я ему благодарен: он понял, что есть вопросы, которым невозможно дать разумного ответа. Наверно, это понял и Иисус, и я за то благодарен, куку, и ему.
(Иногда совершенно невыносимо общаться, скучно, мучительно, пережевывание бесконечной старческой депрессии, которой и своей навалом. Иногда сплошная нежность, куку. Просто знать, что кто-то где-то играет вечерами "Зеленые рукава" на губной гармошке, сидя у бани. Пишет, правда, не так, а "Greensleeves was my delight... на блокфлейте")