ночью снилась бабушка, уже не помню, про что, примерно про то, что она говорила: я не хочу умирать, а я говорила: да ну в самом деле, баба Надя, много ведь уже пожила, ну чего ты...
Во сне заплакала так, что Вась проснулся, слез с двухэтажной кровати, пришел и спросил, что случилось.
Я не нарочно.
Я хочу пожить одна.
Утром вспомнила, что в Прокуратуре Тверского р-на нашему заму по следствию Федору Васильичу было 32 года, мне было 20, Роме было 25, Лера была старше всех нас, ей было 26, еще у одной девочки был ребенок и аспирантура, кандидатская, т.е. она почти с нами не общалась, все время работала, или писала, или бежала домой, и еще был один мальчик, убей не помню ни имени, ни возраста, ни вида. Просто знаю, что он был.
Когда Рома сдал ногти убитого на экспертизу, Федя очень ржал над ним, говорил, ты кино обсмотрелся, ничего не найдут они под ногтями. А они нашли волокна зеленой ткани из куртки подозреваемого. Федя чуть не плакал, говорил что-то типа: "Прости, чувак. Ты гений, хорошо, уговорил. Ну бывают чудеса, хорошо".
Рома собирал картины. И дочка вот той девочки, аспирантки МГУшной, нарисовала ему желтую рыбу. Детскую, совершенно наивное искусство, но Роме она так нравилась. И я тоже хвалила рыбу. Классная рыба была. Рома вставил ее в рамку и повесил в кабинете. И когда я хвалила, просил, чтобы я тоже нарисовала что-нибудь.
Когда в гостинице нашли труп иностранца и, по слухам, гомосексуалиста, Лера назвала папку "Пидор". А ФВ страшно орал и стыдил ее за гомофобию и неграмотность.
На трупе было чуть ли не 20 колотых ран, мелких и легких, и ОВДшники передали нам 9 столовых ножей, тупых, почти что для масла, мы сложили их, опечатали и потеряли. Рома потерял. Не мог найти. ФВ страшно орал и выкатывал круглые еврейские глаза из круглых еврейских щек. Рома работал в кабинете в конце левого крыла, а Лера - в конце правого. Между ними были метров 150. Ножи эти были совершенно ни при чем, ими ну никак нельзя никакой раны нанести, это все понимали, но поскольку они были и исчезли, и передать их на хранение мы уже не могли, и предоставить тоже, было истерично и нервно. Поскольку он был иностранный гражданин,. мы готовили это дело передавать в совершенно другую контору. И не могли передать без ножей.
Когда ФВ, с весом килограмм в 130, с яростью дернул Лерин высокий двухкамерный сейф и сдвинул его, осыпая матом все живое и мертвое, включая этого уже мертвого иностранного гостя, что-то звякнуло и выпал бумажный пакет с ножами. Как мы хохотали тогда. Я помню мало случаев, когда я так хохотала вообще.
Федя сорвал спину и недели две еще не был на работе.
Мы были совершенно дети, дорогая Родина. И делали то, что могли, так хорошо, как могли. И мы были совершенно счастливы.
Я проснулась сегодня и еще во сне вдруг это вспомнила, возраст вспомнила, не знаю, почему, сами цифры, 32, 20, 24, 26. И почему-то ужасно плакала.
Дорогие мои мальчики и девочки следствия, я вас очень любила. И очень люблю. И всегда буду.
Мне так ужасно жаль, что я не знаю, где вы, что вы, кто вы, что с вами, как вы.