папа говорил:
зачем вообще православному человеку памятник?! когда дед умирал, он совершенно полностью отдавал себе отчет в этом. Сказал: отвезешь меня. Я говорю, куда я тебя отвезу? Он говорит: ой, ты отлично знаешь, куда. Вот и отвезешь. Я говорю: тогда желаю тебе оказаться в раю, пап. Он говорит: Сережа, хотелось бы в это верить... но мы же взрослые люди... И еще сказал, что мартель - гадость. И умер в машине. Мы его тут же вытащили и баба Надя тут же перевязала ему челюсть и закрыла глаза, а мимо женщина какая-то шла, говорит, ой как она грамотно и быстро все делает.
Когда Оля положила бабушку в очередной раз в терапию с кровотечением, сказали, она здорова, понимаете? это камешек двинулся, вот и кровь. И сахар, сердце, давление, сосуды, тромбоз, легкие - она вся у вас совершенно здорова, и даже шейка бедра у нее срастается, но она умрет все равно, так что мы ее вам выпишем.
И через пару недель она правда умерла, есть отказалась и переставала дышать, и скорые в итоге поставили ей отек мозга и остановку дыхания. Потом вскрыли и еще раз сказали, что она здоровая, только мертвая.
Она очень красивая лежала в гробу. Все время хотелось сказать: привет, ты отлично выглядишь, ни о чем не волнуйся, все очень хорошо сделали, ты правда отлично выглядишь.
Отпевал всего один священнослужитель, и я сомневалась, могу ли я спеть с ним вечную память среди молчащих малознакомых и незнакомых людей, но все же спела. Потом он произнес проповедь о том что это неправильно, что все говорят, что бог просто у них в сердце, что бог - это дела, и лучше бы он был в делах. И мне это понравилось. Но тут оказалось, что под делами он понимал участие в таинствах и ритуалах, и мне разонравилось.
Моя золотая девочка, за всю жизнь не выучившая ни одной молитвы, сколько ритуалов вокруг тебя сегодня соблюли. И кутья,и мед, и блины, и освятили это все на отпевании, и каялись, что не соборовали, и господибожемой. Мне ужасно жаль, что Игорь вносил тебя домой вперед ногами, я ругалась, а он шутил, что это мои православные бредни, и никто в сангхе даже и внимания бы не обратил. Это мои православные бредни. Я не в сангхе. Но спасибо, что перенес ее, я вообще не знаю, что бы я делала одна.
Дядя Василь оказался чудесным, рассказывал истории, передавал привет мамочке, говорил, да я еще приеду, давайте увидимся, я и по Людочке соскучился, давайте дружить, у тебя хорошая мамочка. Вообще он понравился мне очень. Его дети работают дальнобойщиками и официантками. И он сам. И вовсе не "бля" он вставляет между всех слов, а "нах", даже "нахфффф" - как будто я с моржом разговариваю. И я сразу же узнала его по папиным фотографиям. И он часто ездит во Львов, каждый год, к маме. И к папе на могилу. Дед Тихон был очень хороший. И после войны очень нищий. И до войны тоже. Его отец умер о голода. просто от истощения. Дед Тихон рассказывал, что папа умер - а я не заплакал. Ни одной слезы не уронил. Встал и пошел искать на улице любую еду для мамы. очень гордился этим. Я не знаю, это был голодомор и после войны.
Потом он женился, жена прописала его в свою комнату и умерла, а дед Тихон пошел работать в советскую милицию. Когда баба Аня вышла за него замуж, она была его чуть старше. А баба Шура была его еще старше, лет на 10 в итоге. И поэтому она стала его крестной мамой. Потому что был уже полный сирота и нехристь. И он ее так и звал - "мама Шура". Когда он вышел на пенсию, очень рано, как милиционер, дядя Василь попросил себе крольчонка, и его друг тоже, маленькие дети, крольчат хотели. Ну и играли в них. А потом подружились дед Тихон и родители того мальчика, и дед Тихон развел на Левандовке большой крольчатник, один, сам, косил им траву, сушил, и разными отходами кормил. Потом делали тушенку в трехлитровых банках, а шкурки на рынке продавали.
Мы все продавали на Львовском рынке: грибы, салфетки, пакеты, листочки фиалочек. И все там покупали.
В 1982 году Василь развелся с полькой Ириной и уехал в Витебск, потому что влюбился в свою Надежду (и так и живет с ней). Баба Аня дала ему денег на кооператив. 10000 ленинских рублей. Папа аж подавился сегодня. Сказал: таких денег даже у деда не было. Глупости, были. 5000 ленинских рублей лежало и лежит на мое имя в украинском госбанке.
И примерно тогда же дед Тихон узнал, что у него слабое сердце. И бросил кроликов. И просто сидел на улице на лавочке и курил и кашлял. И все. Папа говорит, что заходил к нему, всегда видел его сидящим на лавочке и курящим, и спрашивал: Тихон, ты хоть что еще делаешь? А он говорил, нет, я не очень здоров. Папа говорит: он, наверное, и умер быстро.
Василь говорит: ну как быстро, если я уехал в 1982, а папа умер в 1995.
Папа говорит: тогда, выходит, правильно он сидел и курил.
Я говорю, дядя Вася, когда у бабы Ани день рождения? Он говорит 8-10 марта. 10 вообще-то. Но у Стефы 7 марта. Поэтому все всегда праздновали 10.
Первые лет 20 во Львове баба Надя и дед Гога и папа жили в 15м2 в коммунальной квартире на Левандовке. И только потом они купили кооператив на Погулянке.
Как мы жили на Левандовке, где был сарай, какого цвета был коридор, где был соседский крольчатник, где были туалеты на улице, как мы ходили на Холодильник, Господи, как я хочу домой. То ли оттуда к маме, то ли отсюда - туда.
Мне было там немножко страшно и совершенно непонятно, как общаться с братьями и о чем говорить, хотя они любили и баловали меня дико. Но разговор никогда не шел. И было облегчение, когда мои начинали собираться домой. Некоторые штуки я не умела маленькая совершенно, и сейчас не умею: просто закрой рот, открой руки и бери всю любовь, которую на тебя изливают братья, дед Тихон, Стефа, баба Аня. Ты им ничья чужая девочка, им дела нет, мыла ты руки нет, как сидишь как смотришь что уроки ты для них все равно небесная московская красивая Сережина дочка, "ваша необыкновенная Лена", открывай руки и бери все гаечные ключи и шурупы и фонарики и замочки и велосипеды и звонки и сумки для ремнаборов и кроликов и мармышки и верстак.
Дядя Василь, спасибо, что ты приехал, и круто, что тебе всего 60 лет.
Баба Шура умерла первая. Потом умер дед Тихон и его похоронили с ней. А когда умер дядя Володя, его стало уже некуда класть и ему купили другое место. А потом спросили бабу Аню, куда ее положить. А баба Аня сказала, ой, да пусть Тихон с Шурой будет, он ее всю жизнь звал "мама Шура", она его крестила. А я с Володькой буду.
Папа говорит: баба Надя боялась смерти и не хотела ни за что умирать. Я раз сказал, что я смерти не боюсь. Она спросила, что это я так. А я говорю, понимаешь, мама, я вот прожил - я так хорошо прожил, понимаешь? я все сделал правильно, столько раз сделал как надо, и вот я совершенно не уверен, что если бы я начал жить сначала, то я смог бы повторить так же хорошо, настолько же хорошо.
Папа, я говорила, ты невыносим и иногда хочет бить тебя чем-нибудь мягким навроде тапка и ладони?
Так вот почему она спросила: Ленуля, я все сделала правильно?
Оля говорит: я ходила по коридору, ну просто туда-сюда, ванна, кухня и к ней в комнату заглядывала, а тут заглянула и услышала, как она глубоко-глубоко вздохнула и выдохнула, и замерла. Это не передать, грудь остановилась и стало совершенно ясно, что все. И я закричала.
И я подумала, что я точно так же провожала Люсеньку.
Папа сказал: я пришел, закрыл глаза и хотел привязать челюсть, но это оказалось трудно очень, сильно привязать не выходило и соскальзывал платок, так что я просто руками держал. Головой молился, а руками - держал. Это не очень сложно и не очень долго, часа полтора или два, тело, как оказалось, быстро коченеет.
Папа, я говорила, что ты невыносим? что из любой фигни, починки крана, подвязывания челюсти, жареных отбивных, из всего ты делаешь какую-то безумную историю, как будто ты инопланетянин.
Один некровный родственник Илья говорит: а кто это - Николай? она меня всегда звала Николаем. папа говорит: Илюша, да она меня самого звала Валерой, я не знаю, кто это - Валера. Но Николай - это ее репрессированный старший брат.
Я говорю, нет, брат Николай женился на Вале и они забрали бабушку в Читу и страшно баловали ее там в училище. А репрессированный брат - Яша. А кто Валера - я не знаю.
Потом мы решили вспомнить, как на всех ужа-асно баловал дед. И Оля вспомнила, как он всех водил в "Пiд Левом". И как он купил ей огромный мешок попкорна на новый год, и она целую неделю лежала у их с бабушкой в гостях и ела попкорн перед телевизором и больше ничегошеньки не делала и была так счастлива. А я вспомнила, как он повел всех чуть не насильно на концерт Леонтьева. А тетя Таня сказала: а я Леонтьева в Зеленом театре слушала. Случайно. А Оля сказала: а со мной вместе Агузарова училась. У нее коса была из половой тряпки, из дерюги, привязана к волосам. Она ходила по коридорам со своим уже бывшим мужем - и мы все в стеночки вжимались. Особенно именно мы, скрипачки на первом курсе, перепуганные, очень вежливые. А когда она пела, все бросали все занятия и выходили в коридор. Особенно мы.
Мама, я вспомнила, как ты просила моченых яблок беременная, и дед прикатил тебе бочку с тебя ростом, и хотела рассказать, но постеснялась.
Баба Надя, это было не про тебя, а про деда, но все отлично помнят, что больше всего на свете ты любила хвастаться мужем.
папа отвел меня в угол и сказал: от бабушки остались два обручальных кольца золотых их с дедом, еще колечко, крестик и цепочка, золотые часы - будешь носить? И еще колечко с бриллиантом, оно Вике, потому что тебе я привез тогда с изумрудами, а ей такого подарка я никогда не делал. Хорошо? Кстати, живо кольцо-то?
Папа, ну это не правда. Ты привез тогда два кольца из Индии, принес их оба и сказал: выбирай, одно тебе, другое Вике, но выбирай вот это, тут их два, но не поэтому, просто камни побольше и почище, и потемнее цветом.
И я выбрала это.
Но я хочу наследовать два обручальных пестеревских кольца от людей, которые мне были папой и мамой. Потому что никто не знает, где ваши с мамой. Поэтому да, хорошо, бриллианты можно Вике.
Дед любил людей с такой страшной силой, и злился тоже с такой страшной силой, что мне каждый раз казалось, что его сейчас разорвет. Бабушка только плакала - от всех эмоций. И от страха не спала.
Дорогая бабушка, антипролежневая кровать к тебе все еще едет. Когда она приедет, она осчастливит какую-нибудь другую бабушку.
Вечная память
Мне не нравится Вика.
Она дурацкая.