[chukcha-chitatel]

славно, славно посетила вручение премий "Anthologia" (поэтическая) и им. Казакова (за рассказ) - обе премии дает "Новый мир"
чудесно сходила.

По решению Координаторского совета лауреатами премии "Anthologia"по итогам 2011 года стали

ИВАН ВОЛКОВ
за книгу «Стихи для бедных» (М., «Воймега», 2011);




* * *

Не смотри туда там вода
Под водой лежат города
В них без горячей живут воды
Люди одной беды

Много загадок в глуби морей
Много богатств у речных царей
Ты не бывала там никогда
Но не ходи туда

Примут тебя как сестру и дочь
Люди и камни мерцают ночь
Примет мой облик один из рыб
В рот вмонтируют чип

Только люди одной беды
Будто в рот наберут воды
Им известно что твой малыш
(Ты через год родишь)

Им известно что скоро он
Полу-окунь полу-дракон
Будет силой брать красоту
Ту, без чипа во рту

Тех таких же как ты сейчас
Слёзы из разноцветных глаз
Незаметны в глуби воды
Женщин одной беды

Вся история впереди
Только ты туда не ходи
Не попадаются на маяки
Люди одной реки

Люди нашей с тобой беды
Могут читать на воде следы
Видишь небо наоборот
Это поверхность вод

Мы с головой под одной водой
В облаке окунь завис молодой
Под облаками видишь закат
Это электро-скат

Млечный над нами мерцает Стрим
В небе не тонем в реке говорим
Слушают голос во рту воды
Рыбы одной беды

Последняя идиллия

Соблазнить бы эту деву, разливающую пиво
На окраине, в дешёвом, но приятном кабаке;
За щекой у королевы, королевы недолива
Поселиться на покое где-нибудь невдалеке.

Я и раньше был бездельник, а в последние-то годы
Не хотелось бы работать — только с милой по ночам
У меня не будет денег на карманные расходы,
Но всегда и без упрёка — дармовые двести грамм.

Ни в Москву, ни за границу никогда не соблазниться,
Навсегда обосноваться в лучшем месте на земле,
Потихонечку спиваться, забывая ваши лица,
Перечитывать Лескова, Стерна, Диккенса, Рабле.

Хорошо с утра в охотку без закуски сразу сотку!
Хорошо, что по-плебейски здесь работает с восьми.
Полюбить бы эту тётку, разбавляющую водку,
Заниматься бы французским с её разными детьми;

Соблюдать её от шашней, хоть к её смурному ложу
Подбиралась бы корыстно вся мужская Кострома;
А когда её вчерашний соберётся бить мне рожу —
Возразить ему стихами, чтобы он сошёл с ума.

(Кстати, новая приманка: пусть послушать, как он бредит,
В нашу бедную пивную собирается народ)…
А когда моя Оксанка из Саратова приедет
И увидит, как я счастлив, и заплачет, и умрёт —

Выпить больше, чем обычно — не стреляться, не топиться,
Если даже нет футбола — можно посмотреть кино,
Утром будет всё отлично, если быстро похмелиться —
Не стреляться, не стыдиться, потому что всё равно.

* * *

Прости меня, но это невозможно.
В том городе, где Жёлтая Гора
На раннем солнце так горит с утра,
Что кажется, ей впрыснули подкожно
Или подснежно жидкого огня;
В том городе наивно, бестревожно
Нежнейшая из женщин ждёт меня.

Ты — хороша, как жертвоприношенье,
Особенно сегодня хороша:
В глазах раскосых — ясная душа,
Какая кожа, родинка на шее,
Под косами подёргиванье плеч…
Так вот — она — намного хорошее.
Там, в ежедневном ожиданье встреч,

Там, в городе, где Волга нашей шире,
В квартире в центре, где я долго жил,
Я очень долго думал — и решил,
Что всё иерархично в этом мире
И объективна даже красота.
Прости, тебя ещё не утомили
В моих устах необщие места?

Ты так желанна, необыкновенна,
Мы оба беспринципны, как коты,
И значит, даже в похоти чисты,
Но всё равно — ты — неприкосновенна,
Ведь если я останусь до утра,
Гармония разрушится мгновенно
В том городе, где Жёлтая Гора,

Гармония, воспитанная нами,
Но абсолютно большая, чем мы.
Пойми меня, мы все живём взаймы.
Прости меня, мы все живём во храме.
И если кредитор и божество
В том городе, засыпанном снегами,
О нас с тобой не знает ничего,

То всё равно — пока мы за мадерой
Несём интеллигентную пургу —
Я у неё на службе и в долгу.
Я не хочу, я управляем верой
Из города, где Жёлтая Гора
Становится под вечер чёрно-серой…
Прости меня; прости, но мне пора.

* * *

Под Жёлтой Горой открывают охоту
И в ужасе ждут телефонных звонков.
Там женщина ходит среди дураков,
Страдает от хамства, теряет работу;
Вскрывается Волга, сияет весна,
А мама её — больна,

А я далеко — и она беззащитна,
А был бы я рядом — ну чем бы помог?
Я — голая жалость без рук и без ног,
Измученный мозг, заклинающий тщетно
Не помню кого, чтобы с ней ничего…
Слова, баловство, игра в волшебство.

Но если из слов получается слово.
То с ней, может быть, не случится беды.
Оттуда, где жизнь тяжелее воды,
Оттуда, где всё к катастрофе готово,
Где зависть и ревность сильнее любви —
Оттуда на помощь меня позови,

И я, может быть, до могущества знака
Смогу дорастить умоляющий звук,
Поэзия — общий магический круг,
Защитное поле, вакцина от рака,
И всё, что не так в этом мире, не так —
Наш производственный брак.

Не знаю, есть ли в сборнике именно эти стихи, но мне нравятся эти.

ЕВГЕНИЙ КАРАСЕВ
за книгу «Мокрый снег» (Тверь, «Экслибрис», 2010; фактически — 2011);

Мокрый снег

Неприютная улица.
Последняя из утех —
сигарета не курится.
И летит мокрый снег…
Мокрый снег, мокрый снег,
как живая слеза,
то ль с небес, то ль со стрех
застилает глаза…
С самого детства —
никому не в укор —
я искал, где согреться.
И ищу до сих пор.
Знаю дома приметы,
даже кнопку звонка.
…В пальцах мну сигарету
и смотрю огонька.
…Мокрый снег, мокрый снег,
как живая слеза,
то ль с небес, то ль со стрех
застилает глаза.

2007

МАРИЯ РЫБАКОВА
за книгу «Гнедич» (М, «Время», 2011);

крошечный фрагмент из "Песни второй"

Он плохо спал
в тишине амброзической ночи,
просыпался и думал:
почему бы ей не присниться?
Были только бесконечные коридоры,
закоулки, люстры, кулуары,
гримерные, пыльный занавес, декорации,
пустой зал и откуда-то с улицы – шум рукоплесканий.
И во сне он понимал, что должно быть наоборот,
что все поменялось местами, но не задерживался,
а продолжал искать ее между бархатных кресел,
искусственных гор, домов и деревьев,
молчащих скрипок и контрабасов,
и даже забывал, кого, собственно, он ищет,
и только проснувшись, в отчаянии от того,
что не нашел,
вспоминал: Семенову. Он, страшный как черт,
был влюблен
в примадонну и давал ей уроки сценической речи.

Он зажигает свечу,
чтобы не думать о невозможном
и не ввести себя в грех,
в котором на исповеди было бы стыдно признаться.
Пойти, что ли, съесть чего-нибудь,
кусок хлеба с салом,
выпить холодного чая,
еще поработать над переводом,
пока город так нем
в тишине амброзической ночи.
Приехав сюда в первый раз,
он писал сестре: что за ужасный город
по ночам! Молчание, как в могиле.
То ли у нас в Полтаве: ночь полнозвучна,
петухи орут, собаки воют,
даже рогатый скот просыпается и мычит,
а если даже вдруг все умолкнут,
сверчки начинают трещать что есть мочи, —
в общем: ночь как ночь, а здесь...
Потом привык, ему нравилось просыпаться
раньше всех и думать о спящих
в этом безмолвном городе —
о финнах и немцах с их непонятными снами,
о дворце, где дремлет Император,
о дворниках, которые и во сне, наверно, метут,
а он один бодрствует.

целиком lib.rus.ec/b/319541/read

Специальный диплом критику, пишущему о современной поэзии, вручается АРТЕМУ СКВОРЦОВУ за литературно-критические публикации последних лет в периодической печати.
(собственно, для того и ходила, чтобы посмотреть на А.Э. и, при возможности, потрогать его руками. Он очень мне понравился, очень. )

Литературная премия имени Юрия Казакова (рассказ года по версии журнала "Новый мир")
Всеволод Бенигсен “Глебов-младший” - "Знамя", № 3
magazines.russ.ru/znamia/2011/3/be4.html
Марина Вишневецкая “Бабкин оклад” - "Знамя", № 6
magazines.russ.ru/znamia/2011/6/vi8.html
Ксения Драгунская “Куртка Воннегута” - "Новый мир", № 5
magazines.russ.ru/novyi_mi/2011/5/dr6.html
Николай Кононов “Аметисты” - "Знамя", № 8
magazines.russ.ru/znamia/2011/8/ko7.html
Анна Матвеева “Обстоятельство времени” - “Сноб” № 34-35
magazines.russ.ru/project/kazak/amatv.html
Леонид Юзефович “Поздний звонок.1995” - "Знамя", № 8
magazines.russ.ru/znamia/2011/8/u6.html

Поскольку лауреата объявляют только на самом вручении премии, то сегодня вечером открылось нам знание, что им стал Николай Кононов с рассказом "Аметисты". Он был очень милый, читал стихотворение про "звени, зимы звонок" (тут рифма к слову "Парнок") - не уверена в точности и не нашла в яндексе - и дарил свой лауреатский букет Роднянской. Она смущалась и не хотела выходить за букетом. А он рассказывал, что он отлично помнит, как однажды он звонил ей из телефона-автомата на Калининском проспекте, и не мог прекратить беседу, потому что она кричала в трубку, а у него кончались двушки, и за ним собрались какие-то тетки и говорили: "ну скоро вы уже выйдете???" - а он не мог выйти, потому что Ирина Бенционовна кричала: "Коля! Вы никогда не будете поэтом! У вас нет кандилены!!! Вы будете писать философскую прозу". Он очень смешно рассказывал, мы очень хохотали все. И он сказал что-то вроде: "Когда собиралсяна вручение премии, я подумал, что может быть, я стану лауреатом, и если я стану лауреатом, то мне, вероятно, подарят букет. А куда я с ним пойду? Я тогда я и решил..." - тут Василевский оборвал его, замахав руками и закричав: "все-все! не надо этого, уже какой-то лучший Гришковец!"

смотреть дальше

Ирина Бенционовна идет за букетом


Так просто я и Валера Лобанов

фото все А. Степаненко